Бритая китаянка и характеристики китаянок

«Женщины отныне держат половину неба!» — в соответствии с этим заветом Мао Цзэдуна, женщины в Китайской Народной Республике, казалось бы, должны стать равными и уважаемыми членами общества. Между тем ситуация гораздо сложнее — от них требуют и усердно учиться, и прилежно работать, но при этом добросовестно выполнять традиционные функции: рожать и воспитывать детей. «Лента.ру» решила разобраться, как живут женщины в современном Китае.

«Ты должна усердно учиться, должна получить хорошее образование и занять хорошую должность. Должна быть первой в классе, будешь второй — потеряешь лицо! Ты обязана оправдать надежды своих родителей, они же так много в тебя вложили!» — такая промывка мозгов — неотъемлемая часть жизни любой современной китаянки. «Никаких отношений, никаких парней и влюбленностей, главное — учеба!» — дают девушкам установку учителя и родители. Весь этот воодушевляющий треп прекращается, как только выпускницы университетов получают дипломы и выходят в реальную жизнь. Первое, что 22-летняя китаянка слышит после этого: «Поздравляем с окончанием университета! А почему ты еще не замужем?»

Современный Китай, на первый взгляд, может показаться страной, в которой наступила-таки феминистская благодать: девочки исправно ходят в школу, а затем получают высшее образование наравне с мальчиками. По официальным данным, в 2016 году из общего числа выпускников высших учебных заведений 50,6 процента — женщины, а их доля от общего числа трудоустроенных граждан — 43,1 процента.

В то же время шесть из десяти self-made миллиардерш в мире — китаянки, а по числу женщин в парламенте Китайская Народная Республика обогнала и США, и Россию. Что уж говорить, даже мечту многих феминисток-бодипозитивщиц не брить подмышки китаянки воплощают и даже не подозревают, что это может кого-то смущать.

Однако дела у китайских женщин идут отнюдь не так хорошо, как может показаться. Традиционный сексизм в стране никуда не делся.

Это ваша половина неба

На протяжении тысяч лет китаянки, как и многие другие женщины по всему миру, были инструментом для рождения детей. Их жизнь была строго регламентирована, их окружали строгие установки и запреты. Появление девочки в семье мало кого радовало. Сначала ее пришлось бы вхолостую кормить полтора десятка лет, в работе помощи от нее было немного, а потом она и вовсе переезжала в дом семьи мужа и продолжала чужой род. Прагматичные китайцы никогда и не считали избавление от новорожденных девочек чем-то неприемлемым.

Однако все изменилось с приходом христианских миссионеров с Запада, точнее — с началом их активной работы там, где в середине XIX века поселились прибывшие в страну иностранцы. К 1860 году в Шанхае под их руководством открылись 12 школ для девочек. В то же время одни из первых шагов в сторону равенства прав женщин и мужчин сделали, как ни странно, яростные противники западного влияния — крестьяне, которых христианский идеолог Хун Сюцюань, считавший себя братом Иисуса Христа, поднял на восстание в середине позапрошлого столетия. Бунтовщики требовали радикальных социальных преобразований и замены китайских традиций на своеобразное христианство. В числе прочего, бунтари выступали и за право женщин на равный статус с мужьями.

К концу века и имперские реформаторы поняли, что без повышения статуса женщин в обществе модернизация страны далеко не пойдет и девушек необходимо срочно брать «в оборот». Открывалось все больше учебных заведений для девочек, а власти наконец запретили ужасавший иностранцев обычай бинтования ног, приводивший к тяжелейшим травмам и уродству.

При всех видимых попытках уравнять «две половины» основной целью большинства прогрессивно настроенных политиков все же была оптимизация общества. Хоть как-то образованная женщина лучше справится с воспитанием будущих подданных.

После провала имперских реформ и свержения последней китайской династии Цин в 1911 году к власти в стране пришли революционеры во главе с «отцом китайской нации» Сунь Ятсеном. Получивший образование на Западе и воочию наблюдавший модернизацию в Японии политик продолжил курс на радикальную трансформацию страны. Ликвидация безграмотности среди женщин набирала ход, из «матерей граждан» китаянки должны были превратиться в гражданок. В 1920 году Пекинский университет под нажимом реформаторов начал принимать студенток. В то же время на первый план в политической жизни страны вышла жена Сунь Ятсена Сун Цинлин — одна из трех «сестер Сун», каждая из них сыграла значительную роль в истории Китая в XX веке.

После установления Китайской Народной Республики в 1949 году необходимость создания сознательного гражданского общества и приверженность коммунистическим идеалам правящей партии толкала власти на продвижение феминистской повестки. Тогда-то Мао Цзэдун и заявил: «Женщины отныне держат половину неба!» Грянули радикальные изменения традиционной жизни. Земельная реформа позволила им владеть землей, что до этого было немыслимо. В 1950 году вступил в силу закон о браке, по которому отменялись союзы по договоренности, многоженство и владение наложницами, в браке женщины получили равные с мужчинами права. Еще одним переломным событием стал запрет борделей и проституции — до этого неотъемлемой части жизни китайцев.

Пик политической активности женщин в Китае пришелся на 1970-е, когда 22 процента членов парламента страны составляли депутаты-женщины. С тех пор количество женщин-политиков пусть и не увеличилось значительно, но и на спад их участие в жизни страны не идет. Сейчас, согласно китайскому законодательству, в правительственных органах любого уровня должна числиться минимум одна женщина.

Однако во Всекитайской федерации женщин отмечают, что все эти успехи зачастую лишь видимость, не выходящая за рамки официальных предписаний и партийного курса. При этом в большинстве правительственных структур та самая символическая «как минимум одна» женщина до сих пор так и остается в одиночестве.

С приходом к власти Коммунистической партии Китая, положение женщин в стране действительно кардинально изменилось. Однако что есть 70 лет модернизации против нескольких тысячелетий традиционных взглядов на их роль в обществе? «Китай не отстает, а во многом и дает фору западным борцам за равноправие», — твердят местные газеты. В то же время при всем видимом торжестве эмансипации нужно, пожалуй, быть слепым и глухим, чтобы не заметить, насколько глубоко сексизм пустил корни в сознании китайцев.

Рожай уже!

В последние годы китайские медиа активно используют термин «остатки» (剩女), описывая незамужних девушек старше 27 лет. По расхожему мнению, образованной женщине с высокой зарплатой будет сложно найти мужа. Уничижительный термин, вошедший в официальное употребление, подчеркивает, что любые достижения будут перечеркнуты отсутствием мужа. Если молодые китаянки еще наслаждаются повышенным мужским вниманием из-за проблемы гендерного дисбаланса, то «остатки» — образованные карьеристки — рискуют остаться старыми девами вне зависимости от внешних данных. Несмотря на тотальную нехватку невест в Китае (на 10 женщин приходится 15-17 мужчин), «остатки» не в цене. Их если и берут в жены, то от безысходности.

Самих китаянок ставит в ступор такой, мягко говоря, противоречивый подход общества к их судьбе. «Большинство моих школьных подруг уже вышли замуж, а я не хочу, — делится 30-летняя преподавательница одного из китайских университетов. — Не готова я к этому, хочу работать». Однако говорит она не очень уверенно, понимает, что ждут от нее в 30 лет совсем не карьеры, а детей. При этом сама она понимает, что чем дольше она тянет, тем меньше у нее шансов выйти замуж, по крайней мере удачно.

Другая молодая китаянка по фамилии Дун тоже работает в университете. В свои 26 лет она уже отчаялась выйти замуж по большой любви. Свою историю она рассказывает смущенно, словно оправдываясь: «Еще в школе влюбилась в мальчика, ходили вместе с уроков домой, вместе поступили в университет». История вполне обычная: на первых курсах ходили за ручку в столовую, он провожал вечером до общежития. На старших курсах уже сбегали от чужих глаз на выходные в маленькие гостиницы рядом с университетским кампусом.

«Перед самым выпуском он решил, что мы с ним не пара, и бросил меня. Я за него собиралась замуж, — делится девушка. — Пока мы встречались, родители были категорически против, конечно! Постоянно нудили, что я недостаточно времени учебе уделяю, что парень меня только отвлекает. А как я осталась одна после выпуска — заладили, мол: «Где внуки? Когда семью создашь?»» На вопрос, какой логикой руководствуются современные китайские родители, Дун разводит руками. Так принято.

Рисовые зайчутки

Помимо Ло, к обвинениям в адрес преподавателя присоединились еще несколько студенток. Вскоре после громких заявлений Чэня отстранили от работы в университете. Однако, как посчитали некоторые, это было лишь показательным действием со стороны властей. Проблему сексуальных домогательств в стране, судя по всему, решать никто не спешит, ведь это культурное явление, бороться с которым бесполезно.

Помимо #MeToo, появились также хештеги ＃我也是 или #woyeshi («я тоже») и ＃米兔, что при произношении созвучно с me too, но буквально переводится как «рисовый зайчик». После того как история Ло распространилась и спровоцировала еще больше онлайн-откровений, слова «сексуальные домогательства» и сам хештег #MeToo в сети частично заблокировали.

Подвергаются женщины сексуальным домогательствам и на рабочих местах. Хотя проблемой это считают немногие. После того как от вторых, третьих и четвертых жен, как и от наложниц, пришлось отказаться, китайцы вовсе не забыли о тысячелетней традиции иметь больше, чем одну женщину. Содержать «третью в паре», как их называют в Китае, считается за честь любому уважающему себя мужчине. При этом за особый грех они это не считают, а, наоборот, любят похвалиться перед друзьями симпатичной любовницей и тем, как много денег они на нее тратят.

«Я работала в трех китайских компаниях, и везде ситуация одинаковая. Все три начальника спали со своими подчиненными. Он ей машину, сумки от Chanel и квартиру, а она ему молодое красивое тело», — говорит китаист Светлана, которая уже несколько лет живет и работает в торговых компаниях в Китае и не понаслышке знает, что собой представляет среднестатистическая китайская сотрудница.

Несмотря на то что проблем с приемом на работу китаянки не знают, попасть на руководящую позицию довольно сложно. Руководителями отделов и директорами становятся в основном мужчины.

Карьерные амбиции самих китаянок тоже не производят особого впечатления: «В провинциальных центрах никому не нужна карьера, девушка работает ровно до того момента, как выйдет замуж. Я бы сказала, что тут цель номер один — это отхватить хорошего мужичка, родить чадо и радоваться безработной жизни, — описывает Светлана свой опыт общения с китайскими коллегами. — Есть и те, кто желает работать, но не думаю, что они доползут до верхов, так как женское население сильно отстает по уровню интеллекта. Да и слишком уж они инфантильны, чтобы добиваться каких-то вершин».

В общем, это подтверждают и современные китайские сериалы, фильмы и рекламные кампании товаров для женщин, судя по которым заветная мечта китаянки — найти богатого жениха, выйти замуж, родить сына и тратить семейные деньги на новые коллекции Gucci.

Аборт — не право, а обязанность

Еще одним препятствием на пути к торжеству прав женщин в Китае стали принудительные аборты, практиковавшиеся в стране во время действия политики «одна семья — один ребенок». С одной стороны, о праве на аборт мечтают многие активистки во всем мире, за возможность самим распоряжаться своим телом отчаянно борются гражданки не одной страны. И все они с завистью смотрели бы на китаянок, если бы у тех был выбор.

Сексуальное образование никогда не было сильной стороной китайских властей. Однако, когда на заре своего председательства Мао Цзэдун призвал граждан рожать побольше трудящихся, он вряд ли ожидал, что китайцы постараются так, что спустя несколько лет придется вообще запретить иметь больше одного отпрыска. Концепция «одна семья — один ребенок» не очень-то вписывалась в картину мира населения аграрной страны. Поэтому тех, кто был не в состоянии контролировать деторождение самостоятельно, к этому принуждали.

На местном уровне создавались специальные комиссии, следившие за теми, кто потенциально мог увеличить население. Девушек по расписанию водили на медицинские осмотры. В случае нежелательной, с точки зрения властей, беременности делали аборт, не заботясь о том, какой урон это может нанести женскому здоровью. Если же принудительные аборты не действовали — проводили стерилизацию. При этом вазэктомия (аналогичная процедура для мужчин, к тому же обратимая) как вариант не рассматривалась.

Аборты стали настолько естественным для китаянок явлением, что, даже не будучи принудительными, они остаются одной из самых востребованных операций или «процедур красоты» в стране. Сейчас в Китае буквально на каждом углу можно заметить вывески, обещающие быстрый и безболезненный аборт. При этом большинство таких «операционных» нелегальны и предоставляют услуги, угрожающие жизни и здоровью клиенток.

Во всем виноват Конфуций

Как бы ни старались политики и активисты затолкать китайское общество в рамки равноправия, чуть более полувека активной и показательной борьбы за права женщин пока не могут перевесить несколько тысяч лет конфуцианской традиции с ее строжайшей иерархией и распределением ролей в социуме.

«Феминизм в Китае — не более, чем дань моде, — говорит Диана Владимирова, кандидат исторических наук, профессор кафедры китаеведения Дальневосточного федерального университета. — Само движение активно лишь в больших городах, где молодежь уже съездила на учебу в США и Европу и уловила современные западные тенденции».

Традиционно же конфуцианская мораль предписывает строгое следование ритуалам. Основа философской мысли — гармония и равновесие. Каждый житель Поднебесной играет свою роль в социуме, у каждого свои обязанности. Предписания всех конфуцианских канонов относятся в первую очередь к мужчинам. Но не потому, что женщина неважна, а потому, что у нее свои роль и предназначение, которые она обязана исполнять. Все остальное должно решаться мужчинами.

В последние годы в Китае все чаще стали появляться специальные «школы морали» для женщин, в которых их учат быть правильными женами. В соответствии с традиционным взглядом на правильность, конечно. «Мужчина — небо, женщина — земля, она всегда должна быть ниже мужа. Ударил муж — терпи», — убеждают учениц. В ответ бить нельзя, если он ругает, — нужно молчать. На развод — ни в коем случае, говорят преподаватели семейных ценностей. В буквальном смысле в подобных заведениях учат правильно поклоняться мужу и статуе самого основателя конфуцианства.

По правилам конфуцианской этики, мужское и женское должно строго различаться. Жили мужчины и женщины по традиции раздельно, поклоняться предкам и совершать ритуалы наравне с мужчинами женщины не могли, общение тоже было регламентировано ритуалом. Даже в одежде существовали настолько жесткие рамки, что стала возможна история Хуа Мулань — девушки, которая по преданию пошла на войну вместо престарелого отца (она стала прототипом главной героини мультфильма «Мулан»). В молодом человеке никто и не мог заподозрить женщину, ведь нарушить порядок и сменить одежду было немыслимо. В общем, главным в конфуцианском обществе было и есть соблюдение иерархии, в которой женщине отводится далеко не главенствующая роль.

Однако не только конфуцианство заложило фундамент для такого отношения к женщинам. Эксплуатировать «женскую половину» призывала и даосская мысль, основная цель которой — достижение бессмертия. Сделать это, помимо прочего, можно было с помощью сексуальных практик. Китайское искусство любви не уступает известной «Камасутре», хотя оно и не стало таким знаменитым. Секс-инструкции изобиловали способами удовлетворения женщины, целью акта являлось именно доведение ее до состояния экстаза. Однако думать, что женское удовольствие и правда кого-то заботило, было бы наивно. Чем больше «женской энергии» получал мужчина, тем больше у него было шансов обрести вечную жизнь. Потому и жен заводили и по три, и по десять, а уж наложниц у знатных вельмож было и вовсе не сосчитать.

Поднять современное феминистское движение в патриархальном китайском обществе возможным не представляется. Во-первых, любой массовый протест, по опасениям властей, может перерасти в антиправительственное выступление. Во-вторых, новые стандарты жизни современных китаянок в развитых городах хоть и влияют на феминистскую мысль в стране, но само движение не усиливают. Да и являются, по большому счету, данью вестернизации. Еще одним фактором выступает и нежелание абсолютного большинства простых китаянок брать ответственность за свою судьбу и переходить в категорию «сильных и независимых».

Как в Китае соседствуют окаменевший в сознании народа сексизм и женская эмансипация — удивительное и мало кому понятное явление. В этом, пожалуй, отчасти и заключается социализм с китайской спецификой. Ведь стоит отдать должное умению китаянок играть две роли сразу: быть правильной конфуцианской женщиной и активной строительницей «сообщества единой судьбы человечества».