Леопольд и убийца лебедей

Антисемитская и гомофобная риторика в процессе Натана Леопольда‑мл. и Ричарда Лёба

Издательский дом «Книжники» готовит к выпуску сборник эссе «Квир‑теория и еврейский вопрос» под редакцией Д. Боярина, Д. Ицковича, Э. Пелегрини. Главы этой книги написаны крупнейшими специалистами в области иудаики и гендерных исследований. Фрагмент одной из них предлагаем вниманию читателей «Лехаима».

21 мая 1924 года Натан Леопольд‑младший по прозвищу Малыш, которому на тот момент было 19 лет, и его любовник Ричард «Дики» Лёб, которому было 18, члены двух известных, богатых чикагских семей евреев — выходцев из Германии, украли 14‑летнего мальчика по имени Бобби Фрэнкс — троюродного брата Лёба из такой же состоятельной еврейской семьи — и убили его стамеской. Они засунули обнаженное и изуродованное тело мальчика в трубу и попытались получить 10 тыс. долларов выкупа от его семьи. Словно опытные преступники, Леопольд и Лёб тщательно спланировали убийство, представляя его себе как идеальное преступление. Однако вместо того чтобы избежать поимки и перехитрить систему правопорядка, они сами всё испортили. К моменту получения письма с требованием выкупа полиция уже нашла труп рядом с необычными очками, выпавшими из кармана пиджака Леопольда. Очевидная улика в конце концов привела к их аресту. Обоих защищал Клэренс Дэрроу, самый харизматичный и неоднозначный уголовный адвокат своего времени и известный противник смертной казни, и Леопольд и Лёб чудесным образом избежали смертного приговора, получив вместо этого пожизненное заключение плюс 99 лет тюрьмы.

Ричард Лёб и Натан Леопольд‑младший. Август 1924 Википедия / Bundesarchiv, Bild 102‑00652

Удивление, вызванное похищением и убийством Фрэнкса, по‑прежнему живо, причем главным образом благодаря большому количеству посвященных ему произведений культуры, как на сцене и на экране, так и в литературе. Альфред Хичкок снял свой гомоэротический триллер 1948 года «Веревка» по мотивам посвященной этому преступлению театральной драмы 1929 года английского автора Патрика Гамильтона. В 1959 году появился фильм «Насилие» с Орсоном Уэллсом в роли Дэрроу, снятый Ричардом Фляйшером, который вдохновлялся одноименным бестселлером Майера Левина 1956 года, где автор пересмотрел границы исторического вымысла, изобразив Леопольда и Лёба отчаянно нуждающимися в сексе гетеросексуальными подростками. Недавно вышедший фильм Барбет Шредер «Отсчет убийств» (Murder by Numbers, 2002) принадлежит к тому же жанру. Знаменитый фильм Тома Калина «Обморок» (Swoon, 1992) представляет собой один из откликов геев на данную тему, увидевших свет после событий в баре «Стоунволл‑инн». В качестве других примеров можно назвать пьесы «Безгрешен» (Never the Sinner, 1985) Джона Логана и «Леопольд и Лёб» (Leopold and Loeb, 1978) Джорджа Сингера.

Фотографии убийц из следственного дела. 1924 Bundesarchiv, Bild 102‑12794

Подростки Леопольд и Лоеб решили убить мальчика, чтобы доказать, что им это сойдет с рук. Они были не правы.

Wikimedia Commons Ричард Леб и Натан Леопольд

Мечта о «совершенном преступлении» давно очаровывала криминалистов. Идея о том, что кому-то может сойти с рук что-то, что никто не поймает, кажется почти невозможной. В конце концов, никогда не было бы никаких свидетельств того, что кому-то сойдет с рук совершенное преступление, если бы это действительно было совершенное преступление, верно?

В 1924 году 19-летний Натан Леопольд и 18-летний Ричард Лоеб похитили и убили 14-летнего Роберта Фрэнкса в Чикаго, просто чтобы доказать, что им это сойдет с рук.

Эти двое были студентами Чикагского университета, когда заинтересовались совершенным преступлением. Леб проявил интерес к юриспруденции и планировал поступить в Гарвард после окончания учебы.

Леопольд интересовался психологией, особенно концепцией Übermenschen («сверхчеловеки»), выдвинутой немецким философом Фридрихом Ницше. Ницше предположил, что есть определенные члены общества, которые были трансцендентными, обладали экстраординарными способностями и обладали превосходным интеллектом.

Вскоре Леопольд убедился, что он был одним из этих сверхлюдей и как таковой не был связан законами или этикой общества. В конце концов, он убедил Леба, что он тоже.

Чтобы проверить свой предполагаемый иммунитет, они начали совершать мелкие кражи. Они ворвались в общежитие в их университете, чтобы украсть пишущую машинку, фотоаппарат и перочинные ножи. Когда это не привлекло внимания, они перешли к поджогу.

Однако СМИ проигнорировали преступления. Обескураженные, они решили, что им нужно более серьезное преступление, совершенное преступление, которое привлечет внимание страны.

Они остановились на похищении и убийстве, потратив семь месяцев на планирование преступления. Все должно было быть идеально.

Они спланировали, как похитят и убьют свою жертву, как избавятся от тела, потребуют выкуп и как они потребуют его. Все, что им было нужно, — это жертва.

Четырнадцатилетний Бобби Фрэнкс был идеальным выбором.

Wikimedia Commons Бобби Фрэнкс (слева) со своим отцом

Бобби был сыном богатого производителя часов, а также троюродным братом и соседом Леба.

Они отслеживали его передвижения в течение нескольких недель, планируя каждую деталь его жизни. Затем, 21 мая 1924 года, они привели в действие свой смертоносный план.

Они арендовали машину под вымышленным именем и последовали за Бобби из школы домой, остановившись, чтобы предложить парню подвезти его. Он согласился под предлогом обсуждения своей новой теннисной ракетки.

Пока Бобби сидел на переднем сиденье рядом с Леопольдом, Леб спрятался на заднем сиденье, держа в руках долото. Он несколько раз ударил Бобби по голове, затем оттащил его в спину и заткнул ему рот. Бобби умер в машине.

Они бросили его тело на пол и поехали к Вольф-Лейк, в 25 милях от Чикаго. Они сняли с Бобби одежду, спрятав тело на обочине каких-то железнодорожных путей. Ему вылили соляную кислоту на лицо и на шрам на животе, по которому можно было его идентифицировать.

Затем они уехали, вернувшись в Чикаго, как ни в чем не бывало. Они отправили записку о выкупе, сожгли пишущую машинку, на которой ее написали, и жили своей обычной жизнью.

Затем, несколько дней спустя, к ужасу Леопольда и Леба, труп нашел местный житель.

Было начато интенсивное расследование, в результате которого были обнаружены очки, найденные рядом с местом происшествия.

Они стали началом падения Леопольда и Леба.

В очках были особые петли, которые были проданы всего трем людям в районе Чикаго, одним из которых был Натан Леопольд. На допросе в полиции он сказал, что, возможно, уронил их во время недавней поездки для наблюдения за птицами. Затем полиция обнаружила остатки сгоревшей пишущей машинки Леопольда и Леба и доставила их на официальный допрос менее чем через неделю после убийства.

Лёб скинул карты первым. Он утверждал, что Леопольд все спланировал и был убийцей. Леопольд сказал полиции, что это был его план, но что Лоэб был убийцей.

В конечном итоге они оба признали, что их мотивом был просто азарт, обвиняя свое поведение в своих иллюзиях сверхчеловека и своей потребности совершить идеальное преступление.

Википедия Commons фотография Леопольда

Фотография Леба на Wikimedia Commons

Последовавший за этим судебный процесс привлек внимание страны и стал третьим судебным процессом, который был признан «Испытанием века». Семья Леба наняла не кого иного, как Кларенса Дэрроу, известного своим противодействием смертной казни.

Во время судебного разбирательства, которое на самом деле было слушанием приговора, учитывая, что они и признали себя виновными, Дэрроу сделал 12-часовой заключительный аргумент, умоляя судью не казнить Леопольда и Лоеба. Речь была названа лучшей в его карьере.

Это сработало. Леопольд и Леб были приговорены к пожизненному заключению плюс 99 лет с немедленным отбыванием наказания. Находясь в тюрьме, Леб был убит другим заключенным, но Леопольд был условно-досрочно освобожден через 33 года за то, что он был «образцовым заключенным» и реформировал систему образования в тюрьме.

После освобождения он написал автобиографию и использовал прибыль, чтобы основать фонд помощи эмоционально нарушенной молодежи. Он умер в 66 лет в Пуэрто-Рико, живя под вымышленным именем.

Хотя идеальное преступление не было раскрыто, Леопольд и Леб остались печально известными в истории криминологии своей попыткой и бесчисленными подражателями, книгами и фильмами, которые она вдохновила.

Двое молодых людей из Чикаго изобрели новый вид преступления — «убийство для возбуждения». Ричард Леб и Натан Леопольд, начитавшись Ницше, выбрали своей жертвой 14-летнего мальчика. Возомнив себя суперменами, они пошли на кровавое преступление без тени сомнения в своей безнаказанности.

Термин «убийство для возбуждения» относительно новый в лексиконе, характеризующем уголовные преступления. С незапамятных времен люди убивали из ненависти, из-за денег, из мести, а также из темных сексуальных побуждений, не подконтрольных их разуму.

Но в 1924 году в Америке выражение «трил-киллинг» было использовано, чтобы описать преступление дьявольского дуэта, который лишил жизни 14-летнего мальчика просто так, для получения удовольствия.

Семнадцатилетний Ричард Леб и восемнадцатилетний Натан Леопольд вообразили себя настолько выше простых смертных, что решили распорядиться чужой жизнью. Они уверили себя, что детективы будут поставлены в тупик — нет мотивов преступления, нет улик, нет подозреваемых — и что они будут упиваться безнаказанностью за содеянное. То, что они были схвачены из-за простейшей ошибки, свидетельствует о примитивизме их мышления и ущербности теории о том, что «суперменам» под силу совершить идеально спланированное преступление.

Эта парочка выросла в Чикаго и ни в чем не нуждалась. У обоих были богатые родители, которые души в них не чаяли и потворствовали каждому их желанию. Отцу Леба принадлежала сеть универсальных магазинов. Натан Леопольд-старший был судовладельцем, одним из самых богатых людей в Чикаго и, как и отец Леба, щедро тратил деньги на сына.

Сильный, красивый, атлетически сложенный Леб был распутным, но умным и весьма способным молодым человеком. Семнадцатилетний юноша стал самым молодым выпускником Мичиганского университета. Он никогда не испытывал нужды в средствах. По первому слову Леба-младшего семейный шофер отвозил его в офис отца, где Ричард беспрекословно получал любые деньги. Однако этого избалованному родительским вниманием юнцу было мало, и он стал задумываться о чем-то таком, что еще больше возбудило бы его страсть к «острым ощущениям».

Натан Леопольд был таким же умным, но не таким ярким, как его приятель. У этого неуклюжего парня была увеличена щитовидная железа. Низкорослый, с округлыми плечами, в четырнадцать лет он проявлял склонность к гомосексуализму. И тем не менее Леопольд тоже был своего рода маленьким гением: говорил на десяти языках и к своим восемнадцати успел окончить Чикагский университет со степенью бакалавра философии. Психиатры говорили потом, что Леопольд находился под влиянием Леба. Он восхищался своим младшим приятелем, стремился быть таким же сильным, как и Леб. Леопольд увлеченно «проглатывал» работы немецкого философа Фридриха Ницше и старался подражать его героям-суперменам. Поняв, что «недотягивает» до этого идеала, он вообразил себя «суперженщиной», рабой красивого, сильного, всемогущего короля. И когда Ричард Леб поделился с приятелем мыслью о «возбуждающем» убийстве, он почти не сомневался в том, что Леопольд станет его сообщником.

В письме, которое Ричард написал Натану до убийства, были строки: «Супермен не отвечает за то, что он делает, но он не имеет права на ошибку. Мы — супермены! Ничто не может стоять на нашем пути».

Заговор, обдуманный еще в январе 1924 года, преступникам удалось осуществить только в мае. Четыре месяца шла детальная проработка злодейского плана. В последний момент Леопольд предложил потребовать выкуп за возвращение мальчика, который к тому времени будет уже мертв. В письмах друг другу сообщники обсуждали план убийства подетально, возбужденно споря о том, что и как предстоит сделать. Наконец обоюдное согласие было достигнуто и выбрана жертва: четырнадцатилетний Бобби Френкс.

Леб знал Бобби по совместным тренировкам на теннисном корте. Мальчик считал его своим другом и не задумываясь согласился покататься с ним на автомобиле. Бобби был из хорошей семьи и посещал частную школу по соседству с домом, где жили его будущие убийцы.

Убийство было назначено на 24 мая. Накануне Леопольд поселился в чикагской гостинице «Моррисон». Под вымышленным именем он записался в журнале регистрации как торговец из Иллинойса. Затем арендовал автомобиль в одной из фирм в центре города. И когда президент компании Джозеф Якобс потребовал поручительства, Леопольд с готовностью дал ему имя и номер телефона некоего Луи Мейсона — в действительности Леба. Джозеф Якобс позвонил и получил информацию о мнимой финансовой стабильности нанимателя. Оставив залог в пятьдесят долларов, Леопольд два часа покружил по городу, после чего вернул машину Якобсу и сказал, что позже возьмет ее снова.

Вернувшись в номер, Леопольд прокрутил в уме план убийства. Он связался с банком, чтобы быть уверенным, что счет, который он открыл на чужое имя, действует. Преступник надеялся, что банк готов принять деньги, которые они предполагали получить в виде выкупа.

В четыре часа дня, когда дети выходили на улицу, «супермены» подъехали к зданию школы, где учился Бобби. В местном хозяйственном магазине они заблаговременно купили стамеску, веревку и соляную кислоту, с помощью которой убийцы намеревались изуродовать лицо подростка. Два заряженных пистолета из отцовской коллекции делали злодейский набор достаточно полным.

«Эй, Бобби, хочешь прокатиться?»- крикнул Леб, который сидел в глубине машины, пряча стамеску с большой ручкой, обернутой липкой лентой, чтобы было удобнее держать в руках орудие убийства. Ничего не подозревающий мальчишка шмыгнул в кабину, удобно устраиваясь на переднем сиденье.

Леопольд направил машину на север, где движение транспорта было особенно оживленным. Едва они выехали за город, как Леб ударил мальчика стамеской по голове. Тот свалился с сиденья. Леопольд, по его собственному признанию, страшно испугался, когда увидел, как брызнула кровь, и воскликнул: «О Боже! Я не знал, что это так ужасно».

Леопольд вел машину, а Леб деловито заткнул рот Бобби тряпкой и завернул остывающее тело в халат. Бобби медленно умирал, истекая кровью. В нескольких милях от города преступники припарковали машину и спокойно перекусили, дожидаясь темноты.

Когда сгустились сумерки, убийцы зашли в ресторан поужинать. Потом они поехали на окраину города, где через осушенное болото проходят железнодорожные пути. Леопольд натянул болотные сапоги и перенес труп через грязь. Мальчик был раздет еще в машине, и Леопольд с трудом затолкал обнаженное тело в водосточную трубу. Вспотев от напряжения, он снял пальто.

Вглядываясь в темноту, убийцы были уверены, что следы преступления надежно скрыты.

Но всего предусмотреть они не смогли: маленькая ступня убитого мальчика виднелась из трубы.

Преступники оставили автомобиль около большого жилого дома вблизи особняка Леопольда и приступили к реализации второй части плана — составлению на пишущей машинке письма о выкупе. Оно начиналось словами: «Ваш мальчик похищен». Далее выдвигалось требование поместить в коробку из-под сигар десять тысяч «зеленых» в старых непомеченных купюрах достоинством в двадцать и пятьдесят долларов. Коробка должна быть завернута в белую бумагу и опечатана. Письмо подписали вымышленным именем: Джордж Джонстон.

Отправив письмо по почте, преступники пересекли границу штата Индиана, нашли уединенное место на фермерском поле, где и закопали одежду Бобби. Незадолго до полуночи Леб приказал Леопольду позвонить родителям Френкса. Леопольд сказал испуганной матери: «Ваш сын в безопасности, ему ничто не угрожает. Если заявите в полицию, он будет убит немедленно. Завтра получите письмо с инструкциями».

Труп в водосточной трубе

После этого телефонного звонка отец Бобби сразу же связался со своим адвокатом. Необходимо было обеспечить соблюдение тайны, чтобы ничего не просочилось в прессу. Он хотел выиграть время и выследить похитителей.

На следующий день убийцы смыли пятна крови с машины и отогнали ее к заброшенной строительной площадке на краю города, где сожгли запачканный кровью халат, в который заворачивали тело Бобби. Они были методичны и последовательны в своих действиях. Пишущую машинку разбили на части, шрифт и каретку разбросали по разным водоемам.

Вскоре преступники поняли, что шансы получить деньги от отчаявшихся родителей мальчика равны нулю. Бригада путейных рабочих, делая обход железнодорожного полотна, заметила выступающую из водосточной трубы ступню ребенка.

Это запоздалое письмо с требованием выкупа дошло до адресата почти одновременно с сообщением о смерти сына. Двоюродный брат опознал тело мальчика. Поиск похитителей превратился в полномасштабную полицейскую операцию.

Подозреваемый номер один

Эта облава была крупнейшей из всех, какие когда-либо видел Чикаго. Полиция переворачивала вверх дном каждый склад, каждую фабрику. Опасаясь за свой бизнес, «крестный отец» чикагской мафии Аль Каноне и другие боссы организованной преступности предложили полиции свою помощь в поисках убийцы.

Ричард Леб присоединился к разгневанным гражданам, которые откликнулись на призыв полиции помочь обыскивать склады и строения. Один из полицейских слышал, как Леб сказал: «Это мог сделать любой из нас». Другому полицейскому он заметил: «Если бы мне нужно было выбрать кого-нибудь, чтобы похитить или убить, я бы выбрал именно такого петушка».

В течение последующих дней «супермены» поняли, что безупречный, по их мнению, план полностью рушится.

В одном из пригородных водоемов полиция обнаружила корпус пишущей машинки, шрифт которой совпадал с отпечатком текста с требованием выкупа. Кроме того, рядом с водосточной трубой была найдена окровавленная стамеска.

Было обнаружено еще одно вещественное доказательство преступления. Около тела Бобби нашли очки — Леопольд потерял их, когда заталкивал убитого мальчика в трубу. А таких очков чикагский оптик продал только три пары. Одна пара принадлежала женщине, которая была в очках, когда к ней в дверь постучалась полиция; другую приобрел богатый адвокат, находившийся в данный момент в Европе. Таким образом, Натан Леопольд-младший стал подозреваемым номер один.

Расследование

Леопольд встретил полицию, искусно имитируя оскорбленную невинность. По его словам, неделю назад он был на прогулке и наблюдал за птицами. Да, возможно, он потерял очки. Но разве это доказывает его причастность к убийству? Контрдоводов у полиции пока не было: в последние дни шел сильный дождь, и на очках не осталось никаких отпечатков. Однако, встретившись взглядом с полицейскими, преступник вдруг занервничал и выпалил: «Какой смысл был убивать его мне, которому не нужны деньги? Мой отец богат. Если я нуждался в средствах, все что я должен был сделать, — это обратиться к отцу». Леопольд добавил, что он и Леб в тот вечер разъезжали на автомобиле с девушками, которые им известны как Эдна и Мэри.

Оба молодых человека были помещены в отдельные комнаты шикарной гостиницы «Ла Сол» дня дальнейшего расследования. Так распорядился районный прокурор. Хотя подозреваемые официально не находились под арестом, у прокурора было предчувствие, что задержанные — именно те, кого разыскивает полиция.

Леопольд сделал заявление местной газете, в котором он снисходительно сетовал на свое затруднительное положение: «Я не обвиняю полицию, задержавшую меня. Мне довелось побывать у водоема раньше, чем возле него были найдены мои очки, и вполне возможно, что я потерял их. Мне жаль, что так получилось, так как это приносит беспокойство моей семье. Но я, конечно, буду рад сделать все, чтобы помочь полиции».

«Теперь мы их схватим!»

У полиции, в распоряжении которой оказалась пишущая машинка, не было сомнений в том, что письмо с требованием выкупа было отпечатано на ней. Наконец появилось самое веское доказательство причастности Леопольда и Леба к убийству. Дотошные журналисты раздобыли письма, которые Леб печатал на этой машинке, когда учился в университете. Независимые эксперты подтвердили идентичность шрифтов. Прокурор, воодушевленный новыми уликами, воскликнул: «Наконец-то мы их схватим!»

Леопольд назвал имя студента, который якобы дал ему машинку. Студента разыскали быстро и признали невиновным.

Леопольд продолжал изворачиваться. Вызвали владельца гаража, откуда была взята напрокат машина. Тот заявил, что автомобиль, на котором молодые люди якобы катались с таинственными девушками, Той ночью не покидал места своей стоянки.

Перед лицом многочисленных доказательств Леопольд «раскололся» первым. Вскоре за ним сдался и Леб. Он потряс полицию своим признанием: «Это была шутка, мы просто хотели осуществить идеальное убийство. Мы ничего не имели против мальчика. Я сожалею, что это случилось».

Безнаказанность

Леб заявил, что за рулем был он, а мальчика убил Леопольд. Он в деталях описал извращенные сексуальные акты, которыми наслаждался Леопольд, словно эти откровения могли смягчить его собственную вину.

Чикаго бушевал. Толпа требовала для убийц высшей меры наказания.

В тюрьме эти подонки, возомнившие себя суперменами, оказались на положении прокаженных. Ни один адвокат не брался за их защиту: этого было бы достаточно, чтобы разрушить даже самую выдающуюся карьеру. Леопольду-старшему пришлось буквально стать на колени перед известным адвокатом, специалистом по гражданским правам Кларенсом Дарроу и умолять его взяться за это дело.

Дарроу позже вспоминал: «Я знал, что не может быть и речи об освобождении этих молодых людей. Но я хотел спасти их по крайней мере от электрического стула. Это была неблагодарная работа». 
Дарроу был одним из самых блестящих адвокатов своего времени. Но он знал, что никакая юридическая технология, как бы хорошо отлажена она ни была, не поможет убийцам. Самое большее, на что он мог надеяться, — это доказать, что юноши были невменяемы, совершая жестокое и бессмысленное преступление. Он выбрал суд без присяжных.

Борьба за жизнь убийц

Решение адвоката защищать убийц не нашло понимания в обществе. «Публике казалось, что мы совершаем преступление, защищая этих людей. Но они нуждались в защите не меньше, чем любые другие обвиняемые в суде, решающем их судьбы. Бессмысленная и безосновательная критика обрушилась на прокуроров, так как слушание дела затянулось.

Рассказ о процессе был вынесен на первые страницы газет. Без преувеличения, за ним внимательно следили во всем мире. Я редко заходил в свой офис в те трагические дни и редко читал письма, которые приходили кипами. Они, как правило, были в высшей степени оскорбительными и жестокими».

Но Дарроу был неустрашим. Ни в коей мере не защищая и не стараясь смягчить того, что совершили преступники, Дарроу продолжал отстаивать их жизни. Убедительная просьба Дарроу о милосердии остается классической в американской судебной практике: «Я молюсь о времени, когда ненависть и жестокость перестанут отравлять сердца людей, когда мы сможем понять, что даже преступник имеет право на жизнь и что сострадание является высшим атрибутом как Божьего, так и людского суда».

Настойчивость Дарроу была вознаграждена. Он убедил суд в том, что «начинающаяся паранойя» вызвала у обоих молодых людей временное расстройство психики. После тридцати трех дней суда, за которыми последовал трехнедельный перерыв до вынесения окончательного приговора, Дарроу посетил Леба и Леопольда и сообщил им, что они будут приговорены к пожизненному заключению за убийство и к 99 годам тюрьмы за похищение.

Ходили слухи, что Дарроу получил за защиту миллион долларов, но годы спустя Дарроу ошеломил всех, поведав, что случилось, когда дело дошло до расчета. В действительности он получил только тридцать тысяч долларов, уплаченных с большой неохотой Натаном Леопольдом-старшим, который показал такое же холодное высокомерие, как и его сын. Передавая чек, отец убийцы сказал: «Мир полон выдающихся адвокатов, которые еще приплатили бы мне за предоставленную им возможность продемонстрировать свое искусство в таком выгодном деле».

В тюрьме Леб и Леопольд благодаря своим отцам, не чаявшим в них души, ни в чем себе не отказывали. Осужденные вели роскошную жизнь за решеткой на зависть остальным заключенным. 
Они занимали смежные камеры, уставленные книгами, столами и бюро для хранения документов. Через охрану их снабжали контрабандными спиртными напитками, разрешали телефонные переговоры. 
Леопольд выращивал овощи, а Леб погряз в разврате, склоняя осужденных молодых мужчин к удовлетворению своих сексуальных наклонностей и подкупая охранников, чтобы те не мешали его развлечениям.

Расплата

В 1936 году Леб «положил глаз» на осужденного Джеймса Дея. Как-то он подошел к Дею в библиотеке и предложил: «Будь моим». Дей отказался, но Леб преследовал его при каждой встрече. Однажды Леб вошел в душ с бритвой и стал добиваться своего. Дей отказался, последовала схватка, в результате которой оружие оказалось в руках жертвы. Обезумевший от злости Дей буквально искромсал бритвой насильника, нанеся ему 56 ран, одна из которых оказалась смертельной.

Сообщник Леба просидел в тюрьме 34 года и был помилован в 1958 году. После освобождения Натан Леопольд устроил пресс-конференцию, на которой заявил: «Я сломленный старый человек. Мне хотелось бы искупить свою вину, помогая другим».

Он отправился в одно из островных государств Латинской Америки, где работал техником в церковной лаборатории за десять долларов в неделю, и написал книгу «Жизнь плюс 99 лет». Когда его спросили, думает ли он когда-нибудь о несчастном Бобби Френксе, Леопольд ответил: «Эти мысли отравляют все мое существование. Я не могу думать ни о чем другом».

30 августа 1971 года Леопольд скончался от сердечной недостаточности на острове Пуэрто-Рико.

Преступление Леба и Леопольда вошло в историю американской криминалистики как одно из так называемых немотивированных убийств, совершенных на почве «суперменства». К несчастью, у возомнивших себя сверхчеловеками юнцов из богатого гангстерскими традициями Чикаго нашлось немало последователей по обе стороны Атлантики.

Особенно разрушительную работу проделали идеи Фридриха Ницше на его родине, где плоды парадоксального мышления психически нездорового человека легли в основу идеологии и практики нацизма. То, чего американская Фемцда не могла простил» двум юным оболтусам, присвоившим себе Право распоряжаться чужой жизнью, стало основой государственной политики в одной из крупнейших стран Европы. Миллионами жертв оплатило человечество людоедскую теорию «расового превосходства», которая обрекала на уничтожение целые народы. Конец этому безумию, справедливо названному чумой XX века, положила победа над германским нацизмом, 73 года которые нынче отметит весь мир.

$250 тыс. потребовал в банке разносчик пиццы с самодельным ружьем и бомбой на шее. Через несколько часов бомба взорвалась, и незадачливый грабитель погиб. Оказалось, он был орудием в руках необыкновенно умной, но сумасшедшей женщины, решившей вырваться из нищеты с помощью тщательно спланированного преступления. Идеальное убийство — заветная мечта преступников-интеллектуалов, но предусмотреть все детали мало кому удается.

Чисто английское убийство

В конце 1924 года вся Америка с ужасом и негодованием следила за судебным процессом в Чикаго. На скамье подсудимых находились 20-летний Натан Леопольд и 19-летний Ричард Леб. Оба происходили из богатых еврейских семей, оба были блестящими студентами и стояли на пороге не менее блестящих карьер — и оба были убийцами. Леопольд и Леб обвинялись в похищении и убийстве 14-летнего Роберта Фрэнкса, сына известного чикагского миллионера, состоявшего в дальнем родстве с семьей Леба. Больше всего в этом деле современников поражали необыкновенные умственные способности убийц. Леопольд пользовался заслуженной репутацией вундеркинда: первые слова он произнес в четыре месяца, а к двадцати годам знал несколько языков и считался экспертом в орнитологии. Леб был самым юным выпускником в истории Мичиганского университета и тоже отличался недюжинным интеллектом. Поражал и мотив убийства: Леопольд и Леб хотели доказать себе, что способны задумать и осуществить идеальное преступление, и подкрепить тем самым уверенность в собственном интеллектуальном превосходстве над окружающими.

В начале ХХ века идеальные преступления описывались во множестве детективных рассказов и романов. Читающая публика знала, что идеальный преступник должен создать железное алиби, придумать хитрый способ умерщвления жертвы и хорошенько замести следы. Ничего этого Леопольд и Леб не сделали. Орудием убийства послужили банальные стамеска и веревка, труп был спрятан кое-как, а алиби у них вовсе не было. К тому же Леопольд потерял на месте преступления очки. Несостоявшиеся преступные гении отправились отбывать пожизненный срок, но их дело не было забыто. В ХХ веке идея идеального убийства овладела многими умами — и кое-кто приблизился к совершенству гораздо ближе, чем пара чикагских неудачников.

Идеальное убийство, словно списанное с какого-нибудь детективного сюжета, было совершено 20 января 1931 года в Ливерпуле. За день до трагедии преуспевающий страховой агент Уильям Уоллес пришел в шахматный клуб, который всегда посещал в одно и то же время. Здесь ему сообщили, что за 25 минут до его прихода в клуб позвонил некий мистер Калтраф и назначил на завтра деловую встречу в доме 25 по улице Менлав-Гарденс-Восток. На следующий день Уоллес попрощался с женой, сел на трамвай и отправился на встречу. В назначенный срок страховщик явился на место и обнаружил улицы Менлав-Гарденс-Север, Менлав-Гарденс-Юг и Менлав-Гарденс-Запад. Восточной улицы с таким названием не было. Уоллес вернулся домой, но, по его словам, в дом попасть не смог, поскольку дверь оказалась заперта.

Либо Уильям Уоллес был обманут гениальным убийцей, либо сам был этим преступным гением

В этой версии были серьезные изъяны. В частности, у Уоллеса было бы слишком мало времени, чтобы после убийства добежать до трамвая, а быстро бегать он не мог, поскольку ему было уже 52 года и он не отличался завидным здоровьем. К тому же стало ясно, что никто не смывал кровь в ванной комнате, и это также говорило в пользу обвиняемого. И все же Уоллес был признан виновным и приговорен к смерти. Однако вскоре он подал апелляцию и был полностью оправдан за недостатком улик. Кто убил Джулию Уоллес, так и осталось тайной, но, кем бы ни был загадочный убийца, в уме ему не откажешь. Алиби Уоллеса выглядело железным, в то же время отдельные детали этого алиби едва не подвели почтенного страховщика под виселицу. Возможно, он и был главной мишенью убийцы. Один из детективов-любителей впоследствии утверждал, что кто-то из недавно уволенных подчиненных мог держать зло на Уоллеса. Этот человек якобы был прежде уличен в мошенничестве и других неблаговидных поступках и вполне мог пойти на убийство. Если же убийцей был Уоллес, то его план сработал просто идеально.

В дальнейшем люди с задатками гениев не раз пытались совершить убийство необычным способом. Кто-то из них нуждался в деньгах, кто-то пытался самоутвердиться, но почти все они рано или поздно совершали ошибку, приводившую их на скамью подсудимых.

Художник Садамити Хирасава написал много хороших картин и совершил одно почти идеальное преступление

Отравляющие существа

Пока одни потенциальные убийцы-интеллектуалы ломали голову над идеальным алиби, другие придумывали идеальный способ убийства. По многим параметрам лучшим орудием преступления считался яд: он позволял инсценировать естественную смерть или же отправить на тот свет сразу несколько человек. К тому же отравитель никогда не запачкается кровью и не оставит отпечатков пальцев на орудии убийства.

В 1948 году в Японии было совершено преступление, повергшее в шок всю страну. Послевоенные годы были временем смутным и тяжелым. Японские города долго лежали в руинах, не хватало продуктов и медикаментов, власть принадлежала американским оккупационным властям, которые далеко не всегда относились с пониманием к нуждам простых японцев. Из-за плохих санитарных условий в стране вспыхивали одна эпидемия за другой, и люди серьезно опасались стать жертвой какой-нибудь болезни. Этим и решил воспользоваться преступник.

Вечером 26 января 1948 года в отделение банка Teikoku в токийском районе Тосима вошел незнакомец, назвавшийся эпидемиологом. Вошедший объявил, что прибыл по распоряжению оккупационных властей. Он сказал, что по соседству произошла вспышка дизентерии, и потребовал, чтобы все сотрудники отделения приняли принесенное им лекарство. Послушные японские служащие немедленно выстроились в линию для получения таблеток. Шестнадцать человек, включая малолетнего сына одного из клерков, проглотили таблетки и запили их жидкостью, которую им заботливо преподнес «эпидемиолог». Через несколько минут все они корчились в муках на полу, а преступник забрал из касс 160 тыс. иен и удалился. Десять человек, включая ребенка, умерли на месте, двое скончались в больнице, и лишь четверым удалось выжить. Экспертиза установила отравление цианидом.

Начались поиски убийцы. В полиции быстро вспомнили, что в предыдущие месяцы было совершено три попытки аналогичных ограблений с использованием яда, но дозы оказались слишком маленькими, поэтому никто не умер и деньги не были украдены. Зато, как выяснилось, отравитель всюду оставлял визитные карточки. Обмен визитками был неотъемлемой частью японской деловой культуры, и уклониться от него грабитель никак не мог. Один раз он оставил фальшивую визитку, а дважды вручил карточки на имя Сигэру Мацуи — сотрудника Министерства здравоохранения. Разумеется, Мацуи был ни при чем, просто убийца как минимум дважды обменивался с ним карточками. Аккуратный чиновник хранил все полученные визитки и записывал на их оборотной стороне время и дату каждого обмена. В результате круг подозреваемых сузился примерно до 100 человек.

Вскоре полиция вышла на художника по имени Садамити Хирасава. В свои 56 лет Хирасава был довольно известным рисовальщиком, не раз получал престижные премии и часто выставлялся. По японской традиции он имел поэтичное прозвище — Художник, рисующий горизонт. Однако известность не компенсировала отсутствия денег. В разоренной Японии даже очень талантливые люди были вынуждены влачить жалкое существование, и в полиции решили, что Хирасава вознамерился взять то, что ему причиталось, с помощью яда. При обыске у художника нашли 160 тыс. иен, а потом он и сам сознался в содеянном. Вскоре, правда, он отказался от показаний, заявив, что следователи его пытали. На этом нестыковки следствия не кончились. Двое из выживших в банке Teikoku опознали Хирасаву, а двое сказали, что это был не он. Впрочем, художник мог хорошо загримироваться.

Грэм Янг заслужил лавры великого отравителя, поскольку умел выделить цианид даже из лаврового листа

Суд признал Хирасаву виновным и приговорил к смертной казни, которая, однако, была отложена из-за слабости доказательств его вины. В конце концов, у обвинения против художника не было ничего, кроме визитных карточек, которые у него вполне мог украсть настоящий убийца. Всю оставшуюся жизнь Хирасава провел в камере смертника и умер в 1987 году, так и не признав своей вины.

Яд оказался идеальным орудием не только для стареющего и неудовлетворенного жизнью художника, но и для озлобленного вундеркинда с подростковыми комплексами. Грэм Янг, родившийся в 1947 году в семье лондонского рабочего, был с детства одержим ядами и посвятил себя тому, чтобы отравить жизнь всем окружающим. Грэм не помнил матери, которая умерла, когда ему было три месяца, но был уверен, что, будь она жива, его жизнь была бы гораздо лучше. Он ненавидел мачеху Молли и не слишком любил прочих родственников. Зато он увлекался химией и опережал по этому предмету всех одноклассников.

Грэм запоем читал книги по химии, но более всего его влекло к токсикологии. Он учился выделять ядовитые субстанции буквально из всего: из мусора, из растений, из бытовой химии. Когда дома кто-нибудь заболевал и начинал принимать таблетки, он с видом знатока сообщал, как именно этот человек умрет, если съест больше лекарств, чем нужно. Первыми от зловещего хобби юного Янга пострадали окрестные коты и собаки. Животные умирали от странных болезней, и никто не мог найти причину внезапного мора. Впрочем, мальчик не забывал и о людях. Однажды, например, он отравил мышь и сделал ей бумажное надгробие, на котором написал имя своей мачехи: «Вечная память ненавистной Молли Янг. Покойся с миром».

Кумирами юного химика были знаменитые отравители, а также Адольф Гитлер. Мальчик носил в школу значок со свастикой, что не прибавляло ему популярности среди сверстников. Грэм платил им холодной ненавистью. Вскоре дети в классе начали болеть, хотя ни одного фатального случая не произошло. Чаще других болел единственный друг Грэма Янга — мальчик по имени Кристофер Уильямс. Янг травил приятеля, а потом с участием интересовался его здоровьем. Отравитель вел дневник, в котором фиксировал, кто и какую дозу получил и каковы были симптомы. Вундеркиндом двигал научный интерес, а также упоение властью, которую давал мешочек с отравой. Этот мешочек он всегда носил с собой и называл своим маленьким другом.

Любящий муж и отец Джон Лист убил жену, чтобы не расстраивать ее плохими новостями, а детей — чтобы они не попали в ад

Наблюдения за страданиями школьных товарищей имели тот недостаток, что отравленные по большей части находились дома, а значит, вне поля зрения экспериментатора. Идеальными объектами наблюдения могли стать только домочадцы Грэма Янга. Отец, мачеха и тетя Грэма начали страдать от приступов неизвестной болезни, а сестра однажды чуть не умерла. Наконец в начале 1962 года Молли Янг скончалась. Вскоре после этого школьный учитель химии Джон Хьюз стал догадываться, что происходит. Это было не так уж трудно, если учесть, что Грэм несколько раз травил и его. Хьюз сообщил в полицию, и полицейские устроили юному дарованию ловушку. 14-летнему Янгу предложили престижную работу в фармакологической компании и пригласили на собеседование. Полицейский, притворившийся интервьюером, ловко сыграл на тщеславии подростка, и вскоре тот хвастался, как ловко травил людей.

Янга судили и отправили на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу Бродмор, где он оказался самым юным пациентом. Вскоре в больнице начало твориться неладное. Вначале умер пациент Джон Берридж, который громко храпел и мешал Янгу спать. Причиной смерти оказался цианид. Местные врачи понятия не имели, откуда в больнице взялся яд. Янг объяснил им, что цианид можно легко выделить из лаврового листа. Врачи пожали плечами и признали смерть Берриджа самоубийством. В Бродморе Янг продолжал эксперименты, выделяя яды из украденных препаратов и растений, сорванных на больничных клумбах. Он стал местной легендой, и врачи временами пугали пациентов: «Будешь себя плохо вести — позволю Грэму приготовить тебе кофе».

Янг продолжал травить людей, и в 1970 году руководство клиники, устав от него, предпочло признать его здоровым и выписало на волю. Возможно, Янг теперь действительно был психически здоров, если вообще когда-нибудь был болен. Он не был ни шизофреником, ни параноиком — он всего лишь упивался чужими страданиями, но такая болезнь науке неизвестна. Теперь же Янг озлобился сильнее прежнего. Он был беден и не имел ни образования, ни карьерных перспектив. Зато у него были обширные познания в токсикологии, изобретательный ум и стремление отомстить человечеству за свою бездарно загубленную жизнь.

Янг осел в городке Бовингтон и устроился кладовщиком в компанию, производившую оптическое оборудование. Он готовил для сослуживцев чай, а у тех почему-то открывались рвота и понос. Пошли разговоры о новой болезни, которую прозвали бовингтонским микробом. В 1971 году умерли два сотрудника фирмы — Боб Игл и Фред Биггс. Преступления Янга были почти идеальными. Многочисленным жертвам он давал разные яды, чтобы у отравленных не совпадали симптомы. Одна женщина, например, мучилась из-за неприятного запаха, который стал исходить от ее ног, в то время как один мужчина внезапно сделался импотентом. И все же Янг совершил ошибку, как и многие другие преступники до него. Он задал врачу фирмы пару слишком умных вопросов, и тот заподозрил, что молодой кладовщик знает о ядах больше, чем должен. Врач сообщил в полицию о своих подозрениях, и тела умерших были подвергнуты тщательному обследованию. Вскрытие показало, что оба были отравлены таллием, и следствие вскоре вышло на Грэма Янга. Отравитель получил пожизненный срок и провел остаток дней за решеткой в страхе, что другие заключенные однажды отравят его самого. Янг умер в своей камере в 1990 году. За свою жизнь он отравил более 70 человек.

Скульптор Фрэнк Бендер настолько удачно состарил бюст Джона Листа, что убийца окончательно состарился и умер в тюрьме

В неизвестном направлении

Идеальный преступник должен уметь скрываться от правосудия, чтобы никто и никогда не смог привлечь его к ответственности. Некоторые убийцы-интеллектуалы сосредотачивались как раз на ловком заметании следов. Пожалуй, лучше остальных это делал Джон Лист: он 18 лет оставался в списке самых разыскиваемых преступников США. Впрочем, в конце концов и он совершил ошибку.

В 1971 году 46-летний бухгалтер Джон Эмиль Лист, проживавший в Нью-Джерси, почувствовал, что теряет контроль над своей жизнью. Он жил с большой семьей в большом доме, но семейные отношения стремительно ухудшались. Жена Листа Хелен страдала прогрессирующим слабоумием, причина которого повергла его в шок. Как оказалось, Хелен почти 20 лет болела сифилисом, который подхватила от первого мужа, но предпочитала скрывать этот факт. Дети тоже доставляли одно беспокойство, в особенности 16-летняя дочь Пэтти. Девушка не ходила в церковь, увлекалась оккультизмом и курила марихуану. Лист опасался, что дочь погубит душу и попадет в ад, чего он, как отец, не мог допустить. Мать будущего убийцы Альма Лист постоянно ворчала и пыталась манипулировать сыном. Наконец, Лист лишился работы. Он не решался признаться семье в своем падении и потому каждый день уходил из дома, будто бы на работу, а сам просиживал часами на автобусной остановке. Долги быстро росли и достигли $11 тыс. В общем, одним обиженным «белым воротничком» стало больше.

Чтобы решить проблемы, их надо было признать. Можно было продать дом, встать на учет на бирже труда и обратиться за пособием, но для этого Лист должен был переступить через собственную гордость, а также выслушать очередную порцию упреков матери. Наконец, дети, лишившись социального статуса и денег, наверняка встали бы на путь греха. Поэтому Лист решил начать жизнь с чистого листа, предварительно уничтожив семью. 9 ноября 1971 года он застрелил жену и мать, дождался, когда Пэтти и ее 13-летний брат Фредерик вернутся из школы, и убил их тем же способом. Затем он поехал в школу к старшему сыну — 15-летнему Джону-младшему. У Джона был важный день — он играл в составе школьной футбольной команды, и отец не мог пропустить игру. После матча Лист отвез сына домой и тоже застрелил.

Настало время заметать следы. Лист отменил подписку на газеты и отказался от доставки молока, чтобы никто не заходил в дом как можно дольше. Он написал в школу, что дети уехали на несколько месяцев. В доме продолжало работать радио и горел свет — так создавался эффект присутствия. Лист уехал в аэропорт, оставил машину на стоянке, но, вместо того чтобы улететь, воспользовался наземным транспортом. Он добрался до штата Колорадо, где назвался Робертом Кларком, нашел работу и начал новую жизнь.

Агенты ФБР были изумлены работой умельца, создавшего дробовик, неотличимый от разводного ключа

О массовом убийстве в доме Листа стало известно только через месяц. Преступника искали по всей стране, но тщетно. Лист спокойно жил под новым именем и даже женился в 1985 году. Новая жизнь убийцы продолжалась до 1989 года, когда полиция Нью-Джерси попросила редакцию телешоу «Их разыскивает Америка» (America’s Most Wanted) сделать сюжет о Листе. Шоу занималось сюжетами о недавних преступлениях, но на сей раз было сделано исключение. Полицейский художник Фрэнк Бендер создал для передачи бюст беглого убийцы, состарив его на 18 лет. Полицейский психолог Ричард Уолтер предположил, какую прическу должен носить престарелый Лист и какую оправу для очков он мог бы выбрать. Художник и психолог попали в точку. Лист ловко избавился от всех улик, но не избавился от собственных привычек и пристрастий. Он носил те самые очки, какие описал Уолтер, и вскоре один из соседей донес на него. Лист получил сразу пять пожизненных сроков и умер в тюрьме в 2005 году. До конца дней он не раскаялся в содеянном.

Другим мастером исчезновений по праву считается канадский финансист Альберт Уокер. В 1990 году Уокер попался на крупной финансовой афере, стоившей его клиентам $3,2 млн, и сбежал в Англию вместе с дочерью Шиной и двумя ее детьми. В Северном Йоркшире Уокер назвался Дэвидом Дэвисом, Шину объявил женой, а внуков — детьми. Беглец находился в международном розыске, однако преспокойно жил на украденные деньги и даже занимался бизнесом вместе с канадцем по имени Рональд Плэтт, который играл роль подставного главы фирмы. В 1992 году Плэтт решил навсегда вернуться в Канаду, и Уокер дал ему денег, потребовав взамен документы, удостоверяющие личность Плэтта. Когда партнер уехал, Уокер сам превратился в Рональда Плэтта.

Спокойная жизнь Уокера продолжалась недолго. В 1995 году Плэтт вернулся в Англию без гроша в кармане и стал требовать денег. 20 июля 1996 года Уокер повез бывшего компаньона на морскую рыбалку, убил его, привязал к телу якорь и выбросил за борт. Преступление выглядело идеальным, но гениальный преступник, как водится, совершил одну роковую ошибку. Плэтт привык жить на широкую ногу и носил дорогие часы Rolex, которые убийца не потрудился снять. На часах был проставлен серийный номер, а гарантийная служба Rolex хранила записи о том, кто и когда приносил эти часы на ремонт. Через две недели после убийства труп с часами выловили рыбаки, и полиция быстро установила имя жертвы. Каково же было удивление полицейских, когда обнаружилось, что покойный Плэтт жив и здоров. Установление личности подозреваемого стало делом нескольких часов. В настоящее время Уокер отбывает пожизненный срок.

Марджори Дейл-Армстронг грабила чужими руками и убивала на расстоянии